была сожжена кардиналом великим инквизитором разом
чуть не целая сотня еретиков ad majorem gloriam Dei *1. Он
появился тихо, незаметно, и вот все - странно это - уз-
нают Его. Это могло бы быть одним из лучших мест поэмы,
то есть почему именно узнают Его. Народ непобедимою
силой стремится к Нему, окружает Его, нарастает кругом
Него, следует за Ним. Он молча проходит среди их с
тихою улыбкой бесконечного сострадания. Солнце любви
горит в Его сердце, лучи Света, Просвещения и Силы те-
кут из очей Его и, изливаясь на людей, сотрясают их серд-
ца ответною любовью. Он простирает к ним руки, благо-
словляет их, и от прикосновения к Нему, даже лишь к
одеждам Его, исходит целящая сила. Вот из толпы воскли-
цает старик, слепой с детских лет: (Господи, исцели меня,
да и я Тебя узрю), и вот как бы чешуя сходит с глаз его, и
слепой Его видит. Народ плачет и целует землю, по кото-
рой идет Он. Дети бросают перед Ним цветы, поют и во-
пиют Ему: (Осанна!) (Это Он, это сам Он,- повторяют
все,- это должен быть Он, это никто как Он). Он останав-
ливается на паперти Севильского собора в ту самую мину-
ту, когда во храм вносят с плачем детский открытый белый
гробик: в нем семилетняя девочка, единственная дочь:од-
ного знатного гражданина. Мертвый ребенок лежит весь в
цветах. (Он воскресит твое дитя),- кричат из толпы пла-
чущей матери. Вышедший навстречу гроба соборный па-
тер смотрит в недоумении и хмурит брови. Но вот раздает-
ся вопль матери умершего ребенка. Она повергается к но-
гам Его: (Если это Ты, то воскреси дитя мое!) - воскли-
цает она, простирая к Нему руки. Процессия останавли-
вается, гробик опускают на паперть к ногам Его. Он гля-
дит с состраданием, и уста Его тихо и еще раз произносят:
(Талифа куми) - (и восста девица). Девочка подымается
в гробе, садится и смотрит, улыбаясь, удивленными рас-
крытыми глазками кругом. В руках ее букет белых роз, с
которым она лежала в гробу. В народе смятение, крики,
рыдания, и вот, в эту самую минуту, вдруг проходит мимо
собора по площади сам кардинал великий инквизитор. Это
девяностолетний почти старик, высокий и прямой, с ис-
сохшим лицом, со впалыми глазами, но из которых еще
светится, как огненная искорка, блеск. О, он не в велико-
лепных кардинальских одеждах своих, в каких красовался
вчера пред народом, когда сжигали врагов римской ве-
ры,- нет, в эту минуту он лишь в старой, грубой монаше-
ской своей рясе. За ним в известном расстоянии следуют
мрачные помощники и рабы его и (священная) стража. Он
останавливается пред толпой и наблюдает издали. Он все
видел,'он видел, как поставили гроб у ног Его, видел, как
воскресла девица, и лицо его омрачилось. Он хмурит се-
дые густые брови свои, и взгляд его сверкает зловещим

1 К вящей славе Господней (лат.).