- Пожалуй, и это... только до тридцати лет, может быть,
и избегну, а там...
- Как же избегнешь? Чем избегнешь? Это невозможно с
твоими мыслями.
- Опять-таки по-карамазовски.
- Это чтобы (все позволено)? Все позволено, так ли,
так ли?
Иван нахмурился и вдруг странно как-то побледнел.
- А, это ты подхватил вчерашнее словцо, которым так
обиделся Миусов... и что так наивно выскочил и перегово-
рил брат Дмитрий? - криво усмехнулся он.- Да, пожалуй:
(все позволено), если уж слово произнесено. Не отре-
каюсь. Да и редакция Митенькина недурна.
Алеша молча глядел на него.
-, брат, уезжая, думал, что имею на всем свете хоть
тебя,- неожиданным чувством проговорил вдруг
Иван,- а теперь вижу, что и в твоем сердце мне нет места,
мой милый отшельник. От формулы (все позволено) я не
отрекусь, ну и что же, за это ты от меня отречешься, да, да?
Алеша встал, подошел к нему и молча тихо поцеловал
его в губы.
- Литературное воровство! - вскричал Иван, перехо-
дя вдруг в какой-то восторг,- это ты украл из моей поэмы!
Спасибо, однако. Вставай, Алеша, идем, пора и мне и тебе.
Они вышли, но остановились у крыльца трактира.
- от что, Алеша,- проговорил Иван твердым голо-
сом,- если в самом деле хватит меня на клейкие листочки,
то любить их буду, лишь тебя вспоминая. Довольно мне то-
го, что ты тут где-то есть, и жить еще не расхочу. Довольно
этого тебе? Если хочешь, прими хоть за объяснение в люб-
ви. А теперь ты направо, я налево - и довольно, слышишь,
довольно. То есть, если я бы завтра и не уехал (кажется,
уеду наверно) и мы бы еще опять как-нибудь встретились,
то уже на все эти темы ты больше со мной ни слова. На-
стоятельно прошу. И насчет брата Дмитрия тоже, особен-
но прошу тебя, даже и не заговаривай со мной никогда
больше,- прибавил он вдруг раздражительно,- все исчер-
пано, все переговорено, так ли? А я тебе, с своей стороны,
за это тоже одно обещание дам: когда к тридцати годам я
захочу (бросить кубок об пол), то, где бы ты ни был, я таки
приду еще раз переговорить с тобою... хотя бы даже из
Америки, это ты знай. Нарочно приеду. Очень интересно
будет и на тебя поглядеть к тому времени: каков-то ты тог-
да будешь? Видишь, довольно торжественное обещание.
А в самом деле мы, может быть, лет на семь, на десять про-
щаемся. Ну иди теперь к твоему Pater Seraphicus, ведь он
умирает; умрет без тебя, так еще, пожалуй, на меня рассер-
дишься, что я тебя задержал. До свидания, целуй меня еще
раз, вот так, и ступай...
Иван вдруг повернулся и пошел своею дорогой, уже не
оборачиваясь. Похоже было на то, как вчера ушел от Але-