* * *

Вечером в палатах первой градской Воропаев провел предварительный опрос оставшихся в живых. Их было трое: девушка, манекенщица от Юдашкина, по паспорту Катерина Юрьевна Смирягина, двадцати лет отроду, сбежавшая еще ночью с дачной вечеринки на станцию, отец Серафим из храма Димитрия Солунского, что в Клинского районе, ехавший к ранней обедне на престол в один из Московских храмов, и здоровый пьяный битюг с документами продавца одной частной фирмы. От битюга толку не было, -- он, видно, так и проспал все сто километров Северной железной дороги. Впрочем, от остальных толку было не более.

Прежде, он приступил к отцу Серафиму, оставив головокружительные плечики юдашкинской красавицы на потом.

Поп лежал, выпустив поверх простыни рыжую курчавую бороду. Казенное покрывало вкупе с подушкой напоминало загрунтованный свинцовыми белилами холст, на котором отчетливо вырисовывалась голова Иоанна Крестителя. Во всяком случае, это было лицо человека страждущего, больного, но непреклонного в своей вере. Воропаев слегка замешкался, не зная как обратиться. На память пришло недавнее теле-интервью с патриархом. Разговор шел о засилии иноземных мессионеров, лжепророков и гуру, хлынувших на опустошенную диалектическим материализмом шестую часть суши. Моложавый собкор всячески напускал на себя благочестивый вид и называл служителя церкви владыкой.

-Владыка, позвольте вас так называть, -- собкоровским голосом приступил Воропаев, -- я старший следователь ФСБ Вениамин Семенович Воропаев. Расскажите все по порядку.

Тихо зашуршал миниатюрный диктофон. Наверное так шуршит тростник на земле крестьянина Иссы. Отец Серафим даже не взглянул на Воропаева.

-Батюшка, -- позвал следователь.

Пострадавший повернулся и изрек:

-Гряде новый человек.

Теперь стало очевидно, что отец еще далеко не стар, и что они с Воропаевым вполне могли быть однокашниками.

-И дано ему было вложить дух в образ зверя, -- продолжил отец, -- чтобы образ зверя и говорил, и действовал так, чтоб убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. -- Отец Серафим помолчал немного и разъяснил: -- Показания, которых ты ждешь от меня, давно записаны Иоанном Богословом. Прочти их.

-Батюшка имеет в виду Апокалипсис? -- Воропаев стал выходить из себя.

Батюшка перекрестился, и тут Воропаева осенило:

-Отец Серафим! Да не тот ли вы Серафим, который...

Воропаев осекся. Лицо батюшки побледнело, и голова свалилась на бок.

-Врача, -- мелькнула мысль.

Воропаев соскочил со стула и выбежал в коридор. Когда они с доктором вернулись, отец Серафим уже пришел в себя и неслышно шевелил губами.

-Что он говорит? -- в пустоту спросил Воропаев.

Доктор нагнулся поближе.

-Прелость, что ли, господин майор.

Тогда Вениамин Семенович сам подставил ухо поближе.

-Прелесть... -- донеслось до его сознания.

Воропаев вопросительно посмотрел на доктора.

-Бредит?

-Я не психиатор. Общее состояние вполне удовлетворительное, температура, давление... -- доктор пристально взглянул на Воропаева, -- Вот у вас определенно нездоровый вид, да и нервишки разболтаны. Вы давно отдыхали? Отпуск где провели?

-В Грозном... -- не выдержал Воропаев, но доктор не смутился.

-Сволочи, сдали Кавказ.

Воропаев неласково посмотрел на доктора.

-Знаю, знаю, Кавказ не Москва, а Москва не Россия. Отсидимся в Филях, а там и в Париж, только будет ли этот париж во второй раз? Да и что оно такое, этот будущий, грядущий париж? Как вы думате, полковник?

-Я майор, -- поправил Воропаев и вдруг заметил, что доктор смахивает на фотографию Антона Павловича и Михаила Афанасьевича одновременно. -- Вас случаем не Антон Михалычем величают?

-Михаил Антоновичем, -- теперь поправил доктор. -- Знаете ли, с детства не люблю гэбистов... -- доктор отвернулся к больному.

Воропаев достал сигарету и вышел на лестничную клетку. Потом достал телефон и пропиликал:

"Во по-ле бе-ре-зка сто...", -- и домычал уже сам -- ...яла. На том конце несуществующего провода оказался Заруков.

-Что показало вскрытие?... Отравление? Как нет? ...в результате кровоизлияния. Не у всех? ... В мозг... ...ах, так все-таки остановки сердца... А химики? Да что ты мне про этот дух, блин. Черемуха? ... Тогда что же? Мы же не в Японии, блин, что я доложу первому? Аум Сенрико и председатель ФСБ? Ладно, отбой... отдыхай, Заруков, кстати, давно хотел спросить тебя, как таое отчество? Иваныч, понятно. Пока, Иван Иванович.

Потом он вспомнил про Андрея и тихо матернулся на себя за черствость души. В травмопункте уже все закончилось. Легкое внутреннее кровоизлияние, проступившее огромным фиолетовым пятном на задней части бедра, вот и все последствия. Правда, когда Воропаев поинтересовался самочувствием, Андрей ответил:

-Самочуствие в норме, полет проходит по программе, - отчитался Андрей и мотнув головой добавил, - Правда в голове шип какой-то. Ну да это мелочи.

-Шип?

-Типа. Шипение свистяшее, так дисковод шумит.

-И давно? -- Воропаев сделал сочувствующую рожу.

-Давно, всегда.

Молодой человек опять улыбнулся, но уже как-то невесело.

-У меня тоже шумит, только я уже привык, живу долго, понимаешь. Раньше удивлялся, а теперь совсем прикипело. Давление, наверное, в ушах. -- Воропаев помолчал. -- Ты куда по Ленинскому шел?

-В университет.

-В университет строго наоборот, милый.

-Да почему же?

-По топографии местности.

-Но как же я бы попал в больницу, если бы я шел наоброт?

-Ты бы в морг попал, если бы шел в обратную сторону, а я тебя спас.

-Вот именно.

-Что именно!?

-Теперь я в больнице и сейчас пойду в университет, то есть туда, куда и шел.

Воропаев внимательно посмотрел на студента. Андрей смотрел внимательно на Воропаева. Оба подумали про очки.

-Знаешь, Андрей Алексеевич, я виноват перед тобой, давай я тебя довезу? Вот только мне с одной барышней поговорить надо. Подожди здесь.

Андрей неопределенно мотнул головой.